Ни на йоту...
http://scpfoundation.ru/by-one-iotaГлубоко в катакомбах под Собором Наблюдателей, в конце длинного коридора размещалась объёмистая и изолированная камера. Историки Святого Фонда могли лишь догадываться, какой цели она могла служила до Великого Нарушения, - некоторые утверждали, что это была кладовая, некоторые - что аудитория, некоторые - что жильё, другие - что камера содержания одного из демонов, которого древние сдерживали прежде, чем мир был истреблён. Ни звука не проникало сквозь её стены, и требовалось пятеро сильных мужчин, чтобы открыть или закрыть могучую дверь (которая, по мнению некоторых, не была первоначально частью комнаты), служащую единственным средством входа и выхода. Мало кто, разве что представители духовенства самого высокого ранга, знали, что она вообще существует, не говоря уже о пути к ней, и никто не мог входить в её двери - только лишь Стражи Омега имели право там находиться, поскольку это было само сердце Собора - место встречи Совета Тринадцати, Преподобных Докторов, викариев Брайта.
Тот, кто проходил через большой дверной проем, видел, что все три стены перед ним покрыты большими гобеленами, которые на протяжении десятилетий ткали расходные под руководством дьяконов. На них изображалась история Священного Фонда. Гобелены на стене слева повествовали о легендах древнего мира до Великого Нарушения. Святой Альто устрашал взглядом великого дракона и кормил народ из дымящейся суповой кастрюли, Святой Конн Вампироборец одолевал князя стригоев, Cвятой Пёс Корвин обучал Мнимого Бога Войны, а посреди стены изображалось первое воскресение Господа Брайта, державшего над головой Святой Амулет. Гобелены справа изображали Великое Нарушение и упадок, который произошёл в те дни, падение Древнего Храма и рост Святого Фонда, снова с Господом Брайтом в центре стены, в окружении Его святых, стоящих торжественно над трупом великого дракона и обломками статуи, которую Он сам разбил вдребезги, разгневанный смертью Святой Агаты. На стене напротив входа картины изображали Священный Фонд, каким он был сегодня - несущий мирному люду во всех уголках мира свет науки и Слово Священных Условий Содержания, хранящий пленённым всё древнее зло. В центре этой стены была надежда на будущее - сияющий серебряный город, больше любого из тех, что были перед нарушением, на который взирал с улыбкой Господь Брайт.
Под этим гобеленом у стены располагался большой престол из красного дерева и кожи, украшенный драгоценными камнями и святыми иконами, сохранённый и обновляемый в течение нескольких столетий для Отца Фонда, Пресвятейшего Господа Джека Брайта, чей амулет лежал в стеклянном ларце на престоле вместо Него. Полукругом лицом к трону располагались тринадцать стульев поменьше перед тринадцатью столами. Сегодня десять из тринадцати стульев были заняты пожилыми мужчинами и женщинами, Кардинал-Докторами, которые посвятили свои жизни служению и, взойдя по иерархической лестнице Церкви, стали членами Совета Тринадцати. Два стражника из Омеги стояли по обе стороны двери, как залог того, что сюда не пожалует никто непрошеный. Один из мужчин, у левого конца полукруга, поднялся и обратился к другим.
- Я, Второй, - сказал он, потому что в этом зале было принято называть себя числом, а не именем, - обращаюсь к присутствующему Совету Тринадцати от имени Первого, покинувшего нас прошлой зимой. Кардинал-Доктора номер Два, Три, Четыре, Шесть, Семь, Девять, Десять, Одиннадцать, Двенадцать и Тринадцать и присутствуют. Двенадцатая согласилась руководить нашей молитвой.
Второй сел, Двенадцатая поднялась со своего места и склонила голову.
- Господи Брайт, - начала она, когда другие также опустили головы, - прости нам сегодня за обиду, которую мы собираемся причинить Тебе. Знай, что не несём мы бесчестия или непочтения в наших сердцах, и что мы совершаем это дело, чтобы постичь славу Твою и далее выполнять волю Твою, как и всегда. Прости тех, кто служит нам сегодня и принимает участие в этом деянии по нашему приказу, ибо стремятся они лишь служить и славить Тебя и Фонд Твой. Благослови нас мудростью Своей и сохрани нас в безопасности, чтобы наши дети познали мир, свободный от ужасов Удалено. Аминь.
- Аминь, - повторили остальные девять, и Двенадцатая села. На мгновение воцарилось молчание, когда каждый ожидал, что другой предпримет действие, поскольку прошло больше сотни лет с тех пор, как это действие в последний раз сочли необходимым, и, хотя все они согласились на том, что у них нет иного пути, всех их терзали сомнения.
- Возможно, - робко предложил Шестой, - нам следует провести голосование ещё раз, прежде чем мы приступим?
- И в самом деле, - согласился Второй. - Было бы позором обнаружить слишком поздно, что в этом разбирательстве нет необходимости. Пожалуйста, проголосуйте по вопросу как обычно.
Один из стражников покинул свой пост у двери и взял большую коробку с прорезью вверху. Он обошёл столы, каждый из кардиналов написал своё решение на листке бумаги и бросил его в коробку. Через несколько минут стражник вернулся к двери и открыл коробку, где он и его напарник сняли крышку и подсчитали голоса один за другим.
- Всё так же ничья, - объявил стражник. - Пятеро за одно, пятеро за другое.
- Тогда нам следует продолжать, - решил Второй, - и да помилует всех нас Брайт. Стража! Пусть наши гости войдут.
Страж подошел к двери и постучал по ней условленным стуком - три лёгких быстрых удара, затем сильный удар, лёгкий стук, ещё раз сильный и ещё раз лёгкий, затем после короткой паузы два громких удара и опять тихий. Дверь толкнули с другой стороны, она загрохотала и медленно открылась. Полдюжины Стражей Омега вошли внутрь - двое несли стол, двое тащили несколько тяжёлых цепей и верёвок, а ещё двое - вели расходного, раздетого до набедренной повязки. Расходной был специально подготовлен для ритуала - голоден и истощён, с вырванными зубами и удалёнными ногтям, и для собравшихся кардиналов он выглядел так, будто умрет через несколько дней. Собравшиеся лидеры Священного Фонда молча смотрели на стол, установленный между столами, расставленными полукругом, и троном, расходной был уложен на на стол и прикован цепями, а гвардейцы надели на головы капюшоны своих чёрных сутан и завязали их, так что только глаза были видны.
- Тебе известно, зачем тебя привели сюда сегодня, Д-34029132? - спросил Тринадцатый.
- Да, мой господин, - ответил связанный.
- А добровольно ли ты согласился на этот обряд?
- Да, мой господин.
- Готов ли ты отказаться от своей жизни во имя своей церкви и своего Господа?
Расходной помедлил.
- Да, мой господин.
Тринадцатый перевёл взгляд на стражников.
- Убедитесь, что верёвки и цепи натянуты, и что он не пытается навредить себе. Если вам понадобится удержать его физически, не стесняйтесь делать это. Нет греха в любых действиях, которые вас попросят выполнить сегодня - и хотя Он может испытывать вас Своими криками и протестами, помните, что Господь любит вас и простит вам.
Второй кивнул.
- Теперь, пожалуйста, давайте продолжим.
Кардиналы встали со своих мест и внимательно наблюдали, как пятеро стражников заняли свои места вокруг расходного. Шестой стражник приблизился к трону и с благоговением поднял стеклянный ларец, вмещавший амулет Господа Брайта, а затем занял своё место во главе стола. Другой страж протянул руку и снял крышку ларца. Остальные пятеро спрятали руки в одежды, чтобы не коснуться его случайно; стражник, державший ящичек, перевернул его, и Святой Амулет упал на грудь прикованного.
Покойный Кардинал-Доктор Андерс Клеф, который присутствовал, когда Господь Брайт был призван в Синод Нью-Денвера в 237-м, писал в своих мемуарах, что выражение Его лица, когда Он явился, всегда представляло собой саму растерянность - шок от нахождения Себя в новом теле, и попытка понять, в каком месте и времени Он очутился. Никто из наблюдавших мужчин и женщин не смог бы поспорить с такой оценкой, поскольку как только Святой Амулет коснулся Д-кастовца, его поведение изменилось. Прикованный застонал и тщетно попытался вырваться из своих оков, взгляд его метался по комнате, перескакивая с людей на предметы обстановки вокруг. Кардиналы молча смотрели, как он пытался откусить себе язык, вывихнуть суставы, сломать конечности, колотя ими по столу - но напрасно, всё было предусмотрено поправками, внесёнными в Священные Условия много веков назад, чтобы лишить Господа Брайта возможности сбежать, если потребуется Его земное присутствие. Когда Он смирился с тем, что в очередной раз находится в теле из плоти и крови, он обратил свой взор к Девятому, вынимавшему из-под сутаны свиток со священнейшими из Священных Условий, относящимися к самому Амулету, и заговорил.
- Мне нравится, как вы переделали этот кафетерий.
- Не могли бы вы назвать своё имя? - спросил Девятый, читая из свитка. - Я полагаю, вы Том Хайли, работающий на нас вместо отбывания срока вашего пожизненного приговора.
- Да хорош трындеть, - сказал со вздохом скованный. - Вы знаете, кто я такой, и вы знаете, что я прошёл через эту маленькую церемонию уже не раз, и что я хотел бы никогда больше через неё не проходить.
Девятый посмотрел на своих сограждан, которые кивали в знак согласия, что они могут продолжать.
- Обряд завершён успешно! - провозгласил он. - Хвала Господу Брайту!
- Хвала Господу Брайту! - закричали собравшиеся кардиналы и стражники.
- А-а! - вскрикнул Господь Брайт. - Не орите так. У этого тела, наверное, самое похмельное похмелье.
- Прости нас, Господи Брайт, - сказал Второй. - Условия предписывают притуплять ощущения организма хозяина должны с помощью спиртного перед ритуалом.
- Угу, - сказал Господь Брайт. - Вот вам новое Священное Условие: в следующий раз приберегите спиртное на после того, как меня разбудите. Запишите это кто-нибудь.
- Это будет честью для меня, Господи, - сказал Тринадцатый.
- У вас, ребята, тут ещё не случилось чего-то типа ренессанса или реформации или научной революции? Какой год на этот раз?
- Год 698 после Нарушения, Господи.
Господь Брайт снова вздохнул, глядя на людей, собравшихся перед ним.
- Думаю, вы могли хотя бы заново изобрести штаны к этому времени. Короче, было приятно поболтать, но я устал от этого места, и от вас тоже устал. Стражник, будь так любезен, придуши меня, и я продолжу дрыхнуть.
- Прости нас, Господи Брайт, - сказал Второй, - но мы вынуждены просить Твоего снисхождения ещё на небольшое время. Большие… затруднения постигли нас, угрожая расколоть наш Священный Фонд на две части, и нет никого выше Тебя, кто мог бы решить этот вопрос.
- Срань господня, - сказал Господь Брайт. - Вам, ребята, действительно нужно научиться думать самостоятельно. Ладно, что там у вас? Нарушение условий содержания? Расходники взбунтовались? Длань Змея вернулась?
- Нет, Господи Брайт, - ответил Второй. - Это… вопрос теологии. Один из важнейших, и Совет оказался не в состоянии его решить.
Брайт застонал.
- Возродим Фонд в виде церкви, говорил Клеф. Это создаст смысл восстанавливать общество для научно неграмотных крестьян, говорил Клеф… Ну, что за вопрос?
- Очевидно, в Зонах и Участках восточных земель, - сказал Второй, - несколько лет назад начали преподавать вариант толкования Евангелия от Эверетта, который довольно сильно отличается от того, которое было принято здесь, в сердце страны. Эта… интерпретация…, - он выбрал слово, чтобы не расстроить некоторых своих коллег, - распространилась на сам Собор, и многие раздоры разразились среди наших многочисленных церквей и форпостов в отношении того, какова есть истинная и правильная вера. Мы опасаемся, что это может перерасти в настоящую войну, и таким образом мы решили устроить голосование между собой и определить, что является единственной истинной интерпретацией. К сожалению, мы зашли в тупик: пять на пять.
- Вот почему предусмотрено тринадцать O5, - сказал Господь Брайт. - Вам понадобилось меня разбудить, чтобы я вам напомнил, что вон те стулья не должны стоять пустыми?
- Они пустуют не потому, что так задумано, Господи Брайт, - прервал Десятый. - Первый и Восьмой погибли от чумы во время долгой зимы, а Пятый в настоящее время на юге командует Мобильными Легионами в нашем постоянном крестовом походе против Повстанцев Хаоса. Поскольку мы зашли в тупик по этому вопросу, мы не в состоянии назначить кого-то на их место.
- Понятно. Так что за великое разногласие?
Второй кивнул на две большие книги на столе.
- Это касается разногласий в толковании главы 37, стих 25.
- Каких?
- Был ли ребёнок, которого Ты и Святая Агата зачали накануне Великого Нарушения, рождён от Духа Твоего или из Духа Твоего?"
—-
- Вот так, - сказал старик, - из-за одного слова мир едва не оказался на грани войны. А Господь Брайт поставил всё на свои места.
- Но что же ответил Господь Брайт? - спросил светловолосый мальчик, сидевший у ног деда.
- Да! - воскликнула девочка, сидевшая рядом с ним. - Что Он им сказал?
- А как вы думаете? - спросил дед.
- Я думаю, что она родилась из духа Брайта, - сказал мальчик.
- Не-а! - сказала девочка. - Святая Эмилия родилась от духа Брайта!
Старик рассмеялся.
- Похоже, раскол в наших рядах опять начинается прямо сейчас.
- Так что? - спросил мальчик. - Кто из нас прав?
- И скажи это своим голосом Брайта!
Старик нахмурился и старательно изобразил Брайта, когда читал последнюю строку истории:
- Ну вы, блин, даёте… У меня и Райтс никогда не было никаких детей.